Часть первая, лирическая.
Попросил меня С. Митрохин поучаствовать в яблочных праймериз. Нельзя сказать, что мне это было интересно. Я и на "выборах" голосовать не собираюсь. Но Митрохина знаю 30 лет, отношусь к нему неплохо, и я согласился. Не ЛДПР как-никак.
Еще на улице вблизи офиса ко мне кинулись девушки и юноши с буклетиками и радостными воплями:
"Голосуйте за победителей дебатов, не голосуйте за Митрохина!"
Навязчивость и энергия их была запредельной, будто Мария Захарова от щедрот своих подкинула им пару чемоданов аргентинского кокаина. Так ведут себя "коробейники" в электричках.
Они подпрыгивали и, умильно улыбаясь, пытались всучить мне свои бумажки.
Я вошёл в здание на Пятницкой, и выяснилось, что для получения бюллетеня надо пройти собеседование. О том, как оно прошло, рассказал в видео "Градус ТВ", так что не стану повторяться. Бюллетень мне дали со скрипом и тысячью оговорок, будто это не голос в локальных яблочных праймериз, а акция, передающая в моё владение 51% капитала "Бритиш Петролеум". Перед собеседованием и голосованием мне пришлось отстоять в очередях, в каждой из которых я подвергся осаде со стороны активистов, убеждавших меня голосовать за кого угодно, но только не за Митрохина.
На площадке 2-го этажа, окруженный коробейниками в футболках с призывами голосовать за неизвестных мне людей, подобно пчеле-матке, сидел на стуле Максим Кац и ровным размеренным голосом отдавал короткие распоряжения, приводившие в движение антимитрохинские коробейные цепочки.
— Спасибо, за все, что Вы делаете для нас! — произнесла с придыханием дама средних лет, обращаясь к Кацу. "Не за что" — ответил Кац, не отрывая взгляда от планшета.
С неимоверным трудом избавившись "от глупых приставаний гробовщиков" я таки опустил бюллетень в урну.
Выйдя на улицу, я дал вышеупомянутое интервью, и, придя домой, узнал от Митрохина, что мне предстоит голосовать во втором туре.
Вытеснив в подтекст все, что имел сказать по данному поводу, я тяжело выдохнул: "Хорошо", хотя не видел в этом ничего хорошего.
Через день зазвонил мой мобильный телефон, и незнакомый ровный голос произнёс:
"Я — Якубович, голосовать надо за меня".
Растерянно я попытался спросить, кто это, откуда у него мой номер и почему, собственно, я должен голосовать за него, но ровный металлический голос уже излагал программу превращения Москвы в образцовый коммунистический город. Я понял, что разговариваю с записью, отключился, позвонил Митрохину и рассказал эту историю. В ответ на мое негодование по поводу беседы с механическим агитатором Митрохин много и весело смеялся, а потом сказал, что он меня своими электронными призывами доставать не будет, а вместо него это сделает Григорий Явлинский. Должно быть, утешить хотел.
Вернувшись в понедельник с дачи, я поспешил в яблочный офис. Не успел войти во двор офиса, как наперерез мне бросилась энергичная девчушка в футболке с краткой тирадой: "ЗА ЯКУБОВИЧА!"
— Вы на праймериз? — радостно вопросила она — Вы уже решили, за кого Вы будете голосовать? — Девушка, — откликнулся я холодно, — Неужели Вы думаете, я пришел сюда, не зная этого?
Девушка исчезла.
Перед входом в офис стояла большая аудиоколонка и механический голос Явлинского, тот самый, что утешал меня по телефону, призывал поддержать Митрохина. Рядом с ней сидел одинокий молодой человек и, поглядывая на дождливое небо, время от времени выключал механического вождя и пронзительно вскрикивал: "Только за Митрохина!" Неподалеку Митрохин и Якубович вместе позировали для фото.
Я поздоровался и вошёл в офис.
В фойе на стуле по-прежнему сидел Максим Кац. На губах его играла зловещая улыбка. Коробейные цепочки с удвоенной энергией перемещались по всем 4 этажам здания и замыкались у кацевского стула. Я прошёл мимо и пал жертвой ещё одной энергичной девушки в футболке "За Якубовича!"
— Вы на праймериз?
Памятуя о лёгком избавлении на улице, я повторил свой риторический вопрос. Но не тут-то было. "А отчего бы Вам не передумать?" — защебетала она, делая вокруг меня изящные пируэты и энергично размахивая какой-то бумажкой. Отметив про себя уместность наречия "отчего" и мучаясь догадками, почему она предложила передумать, не поинтересовавшись, за кого я собирался голосовать, я ушёл в отрыв. Некоторое время её каблучки стучали следом, но вскоре центростремительная сила кацевского стула избавила меня от погони.
Я проголосовал и стал спускаться по лестнице, где вновь был перехвачен одной из рабочих пчел:
— За кого вы проголосовали? — спросила она.
— За Митрохина.
— А сколько Вам лет? — в ее голосе мне послышалась легкая издевка. Я сказал. Она что-то быстро записала в планшет и я вышел, ощущая между лопаток тяжелый взгляд Максима Каца.
Что было потом, вам, любезный читатель, должно быть известно. Совсем как в старом анекдоте про немцев, партизан, и избушку лесника. "Вернулся лесник и всех нафиг выгнал".
Часть вторая. Дидактическая.
Все, идущие голосовать за официально одобренных кандидатов, должны понимать, что помогают своим избранникам решать их частные проблемы: заявить о себе, удержаться на плаву, напомнить о своём существовании, подтвердить своё положение в партии или движении, обрасти новыми полезными связями и знакомствами и конвертировать их в локальный внутрипартийный политический или финансовый капитал, а лучше и в тот и в другой сразу.
Этим заняты решительно все официально допущенные кандидаты от всех партий и движений: демократических, патриотических, левых, правых и центристских. К смене власти это не имеет никакого отношения. Они и сами не говорят о победе. То есть говорят, но в особом, не словарном смысле. Так, Явлинский объявлял "победным" результат 10%, а Грудинин — больше 15% и т.д. Это то же самое, как, проиграв сначала 0-10, проиграть потом 1-10, объявив последний результат победой.
Желающим действительно участвовать в борьбе за власть рекомендуется голосовать за кремлевского кандидата. Впрочем, он не слишком нуждается в "поддержке избирателей", поскольку давно отделил от мух свои котлеты.
