В начале декабря Басманный суд Москвы вынес обвинительный приговор активисту Ильдару Дадину и приговорил его к трем годам лишения свободы. Он стал первым осужденным по статье 212.1 УК ("Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования"). Дадин был активным участником мирных акций. Он поддерживал фигурантов "болотного дела", ходил на их суды, стоял в одиночном пикете с требованием освободить политзаключенных. Выступал в поддержку Украины, требовал прекратить войну в Донбассе. Ему постоянно говорили, что нужно уезжать из страны, но он отказался.
По аналогичной статье 8 декабря похожий приговор должны были вынести еще одному 76-летнему активисту Владимиру Ионову. Но он был госпитализирован в реанимацию, заседания несколько раз переносили. 21 декабря Ионов решил уехать из страны и тайно перебрался на Украину. В настоящее время уголовные дела заведены еще на двух активистов — Ирину Калмыкову и Марка Гальперина.
Сейчас осужденный активист содержится в СИЗО в ожидании апелляции. Его девушка Анастасия Зотова намерена добиться его освобождения, проводит информационную кампанию в поддержку Ильдара и собирает сторонников за отмену 212.1 статьи. О том, через что ей пришлось пройти, чтобы добиться свидания с Ильдаром в изоляторе, и почему она решила пойти на отчаянный шаг — сыграть свадьбу в СИЗО, в интервью корреспонденту Каспаров.Ru рассказала девушка активиста Анастасия Зотова.
Расскажи, как ты познакомилась с Ильдаром?
Наше знакомство я помню точно по датам. 4 августа 2014 года мы с друзьями устраивали акцию в день солидарности Белоруссии. Подали заявку в префектуру для проведения массового пикета. Нам отказали и предложили проводить акцию в Люблино. Ребята не согласились на подобные условия и одиночные пикеты на Чистых прудах. Нас тогда было всего пять человек. Чтобы к нам еще кто-нибудь присоединился, я написала пресс-релиз, и на пикет пришли еще несколько человек, в их числе был и Ильдар. Тогда я его увидела первый раз, но не обратила на него внимание. Он уже тогда активно принимал участие в разных протестных акциях.
Познакомились мы на следующей акции, 18 сентября. Акцию проводило движение "Солидарность" на "Улице 1905 года". Тогда же туда подошли активисты НОД (прокремлевская организация "Народное освободительное движение" — прим. Каспаров.Ru), это были люди с георгиевскими ленточками, я еще не знала, кто они такие. Между ними и активистами "Солидарности" произошел конфликт, пыталась их помирить. Один из главных нодовцев Гоша Тарасевич подошел к Ильдару и пытался его ударить. Я позвала полицейских, и они увели провокатора. И тогда мы наконец познакомились, он спросил, где он мог меня видеть, и попросил меня добавить его в друзья в Facebook. Начали переписываться. Перед одной из акций, которая начиналась рано утром, ему нужно было у кого-то остановиться, я предложила переночевать у меня дома. Он у меня остался на ночь, после этого начали встречаться.
Сначала мы никому не рассказывали и старались не говорить о своих отношениях. Хотя Ильдар обижался, что мы так скрываемся. В январе, когда стало известно, что на него заводят уголовное дело, в Басманном суде ему избирали меру пресечения и в зал заседаний никого не пускали. Я там устроила истерику с криками, что я девушка Ильдара. Тогда же мы с ним договорились, что если его посадят в СИЗО, то мы поженимся, чтобы я могла ходить на свидания. Без официального статуса супруги меня не пускают на свидания.
Твоя семья тебя поддерживает твою активность и желание помочь Ильдару?
Мама моя знала, что я занимаюсь "всякой фигней". Общаюсь, по ее мнению, с какими-то "блаженными и юродивыми". Потом я ей рассказала, что собираюсь выйти замуж за человека, у него большие проблемы. Мама схватилась за голову, пыталась отговорить и потом вовсе заявила, что я ей больше не дочь. С января и до октября мы с ней не общались. Потом отношения немного улучшились, но после приговора, как только она узнала, что я все-таки подала заявление в ЗАГС, она снова не хочет видеть меня.
Ильдар ожидал, что его приговорят к реальному сроку?
Я была уверена, что дело затянут до февраля, дадут год и отпустят по отсиженному. Уже сняла квартиру и думала, что мы с ним будем жить вместе. Говорила ему, что первое время он может не работать и строить какие-то свои планы. Я бы пыталась сама зарабатывать.
Ильдар, в свою очередь, говорил своим знакомым, что ему, возможно, придется уехать на длительное время. Он как раз ожидал, что его посадят, не питал каких-то иллюзий.
Его родители ему помогают? Оказывают поддержку?
Мама Ильдара очень за него переживает. После того как ее сына поместили под домашний арест, они стали чаще общаться, поддерживать друг друга. Хотя родители Ильдара смотрят "Первый канал" и другие федеральные каналы, но его мама стала прислушиваться к сыну и говорила, что он, возможно, прав. Она начала понимать сына. Последний раз, когда я с ней разговаривала, она меня попросила: "Ты его не бросай, он хороший, слишком справедливый, поэтому поплатился за это".
Насчет отца Ильдара. "Грани" писали, что он якобы настучал на своего сына, оговорил. Ничего этого не было. Как рассказывал его папа, ему позвонил следователь и говорит — приезжайте давать показания, иначе ваш сын будет сидеть в тюрьме. У отца ревматизм и много других заболеваний, он практически не ходит. Он специально поехал давать показания, но ранее он ни разу не сталкивался со следственными органами, не знал, как себя вести. Следователь оформил протокол допроса и дал ему подписать. Отец Ильдара, подписывая бумагу, не читал свои показания. В этом протоколе нет ничего сверхъестественного: "Сын мой работает там-то, в последнее время с ним не общаемся, придерживается оппозиционных взглядов, поэтому порой ругались с ним". И все. Возможно, отец говорил много всего, следователь брал какие-то обрывки фраз и скомпоновал так, что производило нехорошее впечатление.
Дело, скорее всего, не в показаниях отца. Согласно приговору, отец Ильдара дал отрицательную характеристику на сына.
Единственно, отец Ильдара сказал, что они периодически ругаются. Помню, что они последний раз повздорили из-за того, что кто-то не помыл посуду. Но не было никакого спора про "кровавый режим Путина". В любой семье бывают ссоры.
Кроме семьи, ты сейчас оказываешь активную информационную поддержку после приговора.
Это единственное, что я могу делать. Сейчас очень необходимо писать об Ильдаре. Если замолчать, то на него в СИЗО могут оказывать давление или вовсе избить.
Сразу после приговора мы подали уведомление на митинг. Но нам не разрешили провести акцию в центре, а согласовали митинг в Сокольниках. Мы не стали проводить акцию, а провели встречу людей, которые откроют кампанию в поддержку не только Ильдара, а готовы выступить за отмену статьи 212.1 УК РФ. Это репрессивная и антиконституционная статья. Мы собираем людей, которые готовы нам помочь.
Кто-то из известных оппозиционеров оказывает поддержку? Кто готов с вами встать под знаменами?
Большую поддержку оказывает Ольга Романова. Она мне объясняла, как отправлять передачки, письма в СИЗО, что делать и как быть. Леонид Никитинский из президентского Совета по правам человека выразил поддержку. Сделали заявления ряд правозащитников.
Также свою помощь в организации массовой акции оказали активисты из "Партии прогресса" и ПАРНАСа. В основном несколько партий написали свои политические заявления и все. Они считают, что они все, что могли, сделали.
Ты внезапно оказалось невестой декабриста и первый раз столкнулась с тюремной системой. Через что тебе пришлось пройти, когда ты отправляла передачки, письма, готовила заявление в ЗАГС?
Самая большая трудность — это получить информацию. Когда ты идешь менять паспорт или за справкой в поликлинику, тебе могут ответить на любые вопросы или всю информацию можно найти в Интернете. Когда я пришла в СИЗО, чтобы подать заявление в ЗАГС, мне никто ничего не стал объяснять, информации нигде нет. Причем все давали разные советы. Потом позднее мне объяснили, что сначала нужно получить разрешение у судьи. Но как ей писать заявление и куда сдавать этот документ? Когда приходить? За три недели собрала документы и получила разрешение от судьи. Не все, конечно, сделала правильно, но справилась за этот срок. Хотя этот процесс мог растянуться на еще большее время.
Позднее узнала: чтобы подать заявление, нужно прийти в ЗАГС, который находится в том же районе, что и СИЗО. Узнать, к какому ЗАГСу прикреплен изолятор, невозможно, информации в Сети нигде нет. Позже адрес мне сказала девушка в СИЗО, которая тоже подавала заявление в ЗАГС.
В самом отделе ЗАГСа мне сказали, что заявление нужно передать заключенному. Я так сделала через адвокатов Ильдара. Но оказалось, что это заявление с разрешением судьи нужно передать начальнику СИЗО, предварительно записавшись к нему на прием. Я об этом не знала. Заявление подала только со второй попытки.
Как записаться на прием к руководству изолятора, тоже не знала, и информации нигде не было. Я решила сама разобраться, приехала в СИЗО, попыталась обратиться в приемное окошко у входа. Сказала: "Я хочу замуж, и мне нужно записаться на прием к руководителю СИЗО. Что мне делать?". Мне ответили, что вся информация на стенде. Но там ничего не было — только телефон доверия и список разрешенных продуктов для передачи.
В итоге мне помогла женщина, которая сказала, что на прием к начальнику СИЗО можно также записаться через Интернет. Я была с ноутбуком и сразу же заполнила все необходимые данные.
Потом я разобралась, как оформлять передачки. Запись проходит также в Сети. Причем электронная очередь расписана на неделю вперед. Запись открывается в полночь. Необходимо срочно зайти на сайт ФСИН и записаться. В противном случае ровно через пять минут все места заканчиваются.
Проблема в том, что информации толком нигде нет, что делать, когда твой родной человек попадает в СИЗО. Как правило, информация предается из уст в уста. Мне повезло, что мне помогают.
А если ты девушка парня Ивана Пупкина, которому подкинули наркотики, и у тебя никого нет... Сотрудники СИЗО знают, кто такой Ильдар Дадин, они со мной разговаривают вежливо. Возможно, боятся. Но со мной еще была девушка, которая приехала из Рязани и тоже хотела расписаться со своим парнем — ее вовсе выгнали. Она рассказывала, что ездит второй месяц и никак не может подать документы.
Не опускаются ли у тебя руки, когда постоянно сталкиваешься с той теткой в приемном окошке, которая на вопросы не отвечает и вечно грубит?
Бывают такие периоды, но ненадолго. В последнюю неделю хотелось все бросить, кое-как сдерживала слезы, когда стояла у этого приемного окна в СИЗО. Все равно всегда нужно искать другой способ. Если не пускают в дверь, ты ищешь окно, куда можно зайти. Был случай, когда в изоляторе потеряли заполненный бланк. Мне пришлось снова бежать в ЗАГС и повторно брать этот бланк. Но в тот день ЗАГС не работал, а мне нужно было в тот же день подать заявление. Наступает оторопь. Я пытаюсь судорожно найти такой же бланк в Интернете и срочно печатаю. Приношу в СИЗО, и они принимают этот бланк. На самом деле это прекрасное ощущение, когда внезапно можешь найти решение своей проблемы. Это подстегивает. Хотя первая мысль — взять и закричать прямо в СИЗО, есть ли тут потенциальные жены — дайте отсканировать бланк! Но потом берешь себя в руки и чувствуешь ответственность перед Ильдаром и другими людьми.
