Я, как и автор статьи Исламофобия как антисемитизм сегодня, тоже живу в Америке, ежедневно общаюсь с американцами на работе, в магазинах, транспорте и на вечеринках, смотрю местное телевидение, читаю газеты и Интернет, но как-то не замечал, чтобы кто-то публично призывал ненавидеть ислам, ограничивать в правах мусульман или совершать акты насилия по отношению к ним, – одним словом я не вижу всего того, что следует понимать под "исламофобией". Более того, после теракта 11 сентября 2001 года, совершенного "во имя Аллаха", президент Буш (а не влиятельный шейх, муфтий или аятолла) стал объяснять миру, что ислам – религия мира и любви. После того как майор американской армии Нидал Хасан с криком "Аллах Акбар!" открыл огонь по безоружным сослуживцам, президент Обама назвал это инцидентом "проявления насилия на рабочем месте", не имеющем никакого отношения к религии. "Голос Америки" запретил своим сотрудникам использовать выражения "исламский терроризм", "исламский фундаментализм", "исламист" и "мусульманский экстремизм", Белый дом наложил табу на употребление терминов "джихад" и "исламский экстремизм", а директор ЦРУ Джон Бреннан заявил, что т.н. "Исламское государство" – вообще не исламская организация. Количество леди в хиджабах и джентльменов в молитвенных шапочках "такийях" на улицах Вашингтона за последние 14 лет заметно увеличилось, поэтому, казалось бы, в чем же проблема?
Однако автор считает, что она есть, и даже объясняет ее "демографическим переходом", переживаемым исламским миром, а также "боязнью чужого", царящего среди нас.
Здесь не лишне было бы напомнить, что помимо мусульманских стран демографический переход переживают страны Дальнего Востока, Латинской Америки, Тропической Африки и Индия, но ни к многочисленным иммигрантам из Китая, Кореи, Филиппин, Нигерии и Индии и т.д., в США никакой неприязни не возникает, хотя, казалось бы, их культура должна порождать среди нас гораздо большую "боязнь чужого", – чего только стоит почитание, к примеру, коровы или поклонение духам предков. Но нет, ни про конфуциефобию, ни про индуизмофобию, ни вудуфобию никто ничего не говорит.
И, похоже, здесь мы начинаем подходить к пониманию того, какую проблему имел в виду автор. Иммиграция в Европу и Северную Америку возникла не вчера: в годы моей юности десятки миллионов перебрались в более благополучные страны Европы и США из Испании, Португалии, Греции, Польши, Ирландии и Италии. Иммигранты – это особый сорт людей: они более амбициозны, готовы работать гораздо больше, чтобы добиться материального и профессионального успеха, который, кроме прочего, предполагает интеграцию в новое общество – языковую, культурную, социальную. Позднее в Европу пришла новая волна иммигрантов, преимущественно из Северной Африки, Пакистана, Шри Ланки и Турции. Часть из них последовала примеру своих предшественников из стран Южной Европы, и сегодня их отличает от окружающих лишь, пожалуй, экзотическое имя и некоторые ограничения в еде. Другая же отвергла интеграцию и решила (не без помощи западных интеллектуалов, в частности, уже упомянутого Эдварда Саида) что окружающие европейцы им "по жизни обязаны": за колониализм, за крестовые походы, за поддержку Израиля, но главное, это, конечно же, за то, что они – не мусульмане, люди, принадлежащие к "Дар-аль-харб" (территории войны), в отличие от "Дар-аль ислам" (территории повиновения), где уже восторжествовало единственно верное учение Пророка. О том, что делать с нами, "кяфирами", читайте хадисы Пророка. Поэтому на улицах США и Европы время от времени выходцы из мусульманских стран с криком "Аллах акбар!" убивают прохожих. Проводить параллели между ними и евреями несколько неэтично: евреи ни на кого не бросались на улицах Германии с криками "Адонай!"
Нет смысла обсуждать в масштабах этой маленькой заметки причины, почему мусульмане так поступают, тем более что на эту тему уже и так много написано. Отмечу лишь то, что проблема существует, но сформулировать ее западное общество всё как-то не осмеливается. Об этой нерешительности тоже было много сказано, и буквально несколько дней назад по этому поводу высказался Ньют Гингрич (We Are Losing to an Enemy We Refuse to Name). Для себя же отметим лишь некоторую параллель: когда конгрессмен Гауди задает вопрос о том, куда делись электронные послания бывшего госсекретаря Хиллари Клинтон, которые должны были приобщены в качестве вещественных доказательств к делу о Бенгази, обсуждаемому сейчас в Конгрессе, то его обвиняют в "сексизме" – угодливый журналист тут же задает вопрос Хиллари Клинтон: "Г-жа секретарь, возникла бы ли эта проблема, если бы вы были мужчиной?"
Когда, я простой налогоплательщик, задаю вопрос о том, почему в результате реформы системы медицинского страхования (так называемого "Obamacare") я (и десятки миллионов других американцев) должны платить за страховку гораздо больше, чем прежде, то меня обвиняют в "расизме": ведь все, кого не устраивает политика президента Обамы, – расисты.
Аналогичным образом, когда от имени Аллаха идет резня йезидов, коптов, христиан разных толков в Сирии, Нигерии и Пакистане, Организация исламских государств настойчиво добивается от ООН принятия резолюции о "недопустимости оскорбления ислама".
Итак, с одной стороны существует серьезная неназванная проблема, которая, судя по всему, будет с нами еще не одно десятилетие, а с другой стороны – есть люди, которые не заинтересованы том, чтобы проблема была сформулирована. И тогда они обзывают оппонентов обидными словами: "сексист", "расист", "исламофоб" и т.д. и т.п.
Остается лишь надеяться на то, что г-н Берг не принадлежит к их категории.
