Как же тяжело такой породе как гуманные (или духовные) левые имперцы (или сталинисты-ленинцы).
Вот, например, Максим Шевченко (http://www.echo.msk.ru/blog/shevchenkomax/1420402-echo/). Никита Михалков поставил его - и всех зрителей - перед нелицеприятным фактом: массовым расстрелом в Крыму в 1921 году тех легковерных офицеров-врангелевцев, которые поверили генералам-монархистам, перешедшим… на сторону большевизма, воспользовавшись как предлогом войной с Польшей. Это была такая же подлая расправа над пленными (и с теми же целями), как и расстрел поляков в Катыни спустя 19 лет. Ему, ассоциирующему себя с аристократией, легко отчуждаться от большевизма-сталинизма. Точно также, это несложно для правого консерватора Мединского.
Но всё значительно хуже для гумано-сталинистов. Им приходится одновременно обосновывать правоту большевистско-сталинской геноцидной политики, и осуждать репрессии, преследования, цензуру... От этого духовная (не путать с душевной) шизофрения. Здесь мы подходим к различию между радикальными националистами и имперцами.
Для радикального националиста его этнос - биота, и гибель каждого соплеменниками - потеря своей кровинушки. Иногда трагизм жизни вынуждает жертвовать частью племени (стая, где все одной крови - ты и я), но - это та жертва, которую врагам простить нельзя.
Для имперца подданные - строительные элементы, кирпичики великого зиккурата империи, каждый "только гайка великой спайки". Поэтому их страдания и смерть не только простительны, но необходимы, уже даже освещены историей. Почему такое отношении к гекатомбам большевистских зверств Шевченко выдаёт за мистическо-христианский взгляд? Наверное, это такой религиозный выверт неофита... Ему было бы просто будь он обычным дюжинным людоедом-сталинистом, говоря словами Мандельштама, "волка по крови своей". Но положение члена президентского правозащитного совета обязывает. И приходится оправдывать высшим мистическим смыслом очередную большевистскую мясорубку. Мне интересно, а мог бы израильский кинокритик, рецензируя фильм о Холокосте, назвать Эльзу Кох или коменданта Освенцима Гесса "ангелом смерти". Вы представляете, что на книге Ханны Аренд "Эйхман в Иерусалиме", вместо подзаголовка "Банальность зла" появляется новый - "Архангел Смерти"?
! Орфография и стилистика автора сохранены
Вы можете оставить свои комментарии здесь
